Полное собрание стихотворений - Марина Цветаева - 11

Обретенный вновь!
Ты! - Безымянный!
Донеси любовь мою
Златоустой Анне - всея Руси!
27 июня 1916
10. "У тонкой проволоки над волной овсов..."
У тонкой проволоки над волной овсов
Сегодня голос - как тысяча голосов!
И бубенцы проезжие - свят, свят, свят -
Не тем же ль голосом, Господи, говорят.
Стою и слушаю и растираю колос,
И темным куполом меня замыкает - голос.
* * *
Не этих ивовых плавающих ветвей
Касаюсь истово, - а руки твоей.
Для всех, в томленьи славящих твой подъезд, -
Земная женщина, мне же - небесный крест!
Тебе одной ночами кладу поклоны,
И все твоими очами глядят иконы!
1 июля 1916
11. "Ты солнце в выси мне застишь..."
Ты солнце в выси мне застишь,
Все звезды в твоей горсти!
Ах, если бы - двери настежь! -
Как ветер к тебе войти!
И залепетать, и вспыхнуть,
И круто потупить взгляд,
И, всхлипывая, затихнуть,
Как в детстве, когда простят.
2 июля 1916
12. "Руки даны мне - протягивать каждому обе..."
Руки даны мне - протягивать каждому обе,
Не удержать ни одной, губы - давать имена,
Очи - не видеть, высокие брови над ними -
Нежно дивиться любви и - нежней - нелюбви.
А этот колокол там, что кремлевских тяжеле,
Безостановочно ходит и ходит в груди, -
Это - кто знает? - не знаю, - быть может, - должно
быть -
Мне загоститься не дать на российской земле!
2 июля 1916
<13>. "А что если кудри в плат..."
А что если кудри в плат
Упрячу - что вьются валом,
И в синий вечерний хлад
Побреду себе........
- Куда это держишь путь,
Красавица - аль в обитель?
- Нет, милый, хочу взглянуть
На царицу, на царевича, на Питер.
- Ну, дай тебе Бог! - Тебе! -
Стоим опустив ресницы.
- Поклон от меня Неве,
Коль запомнишь, да царевичу с царицей.
...И вот меж крылец - крыльцо
Горит заревою пылью,
И вот - промеж лиц - лицо
Горбоносое и волосы как крылья.
На лестницу нам нельзя, -
Следы по ступенькам лягут.
И снизу - глаза в глаза:
- Не потребуется ли, барынька, ягод?
28 июня 1916
"Белое солнце и низкие, низкие тучи..."
Белое солнце и низкие, низкие тучи,
Вдоль огородов - за белой стеною - погост.
И на песке вереница соломенных чучел
Под перекладинами в человеческий рост.
И, перевесившись через заборные колья,
Вижу: дороги, деревья, солдаты вразброд...
Старая баба - посыпанный крупною солью
Черный ломoть у калитки жует и жует.
Чем прогневили тебя эти серые хаты,
Господи! - и для чего стольким простреливать грудь?
Поезд прошел и завыл, и завыли солдаты,
И запылил, запылил отступающий путь...
Нет, умереть! Никогда не родиться бы лучше,
Чем этот жалобный, жалостный, каторжный вой
О чернобровых красавицах. - Ох, и поют же
Нынче солдаты! О, Господи Боже ты мой!
3 июля 1916
"Вдруг вошла..."
Вдруг вошла
Черной и стройной тенью
В дверь дилижанса.
Ночь
Ринулась вслед.
Черный плащ
И черный цилиндр с вуалью.
Через руку
В крупную клетку - плед.
Если не хочешь муку
Принять, - спи, сосед.
Шаг лунатик. Лик
Узок и ярок.
Горячи
Глаз черные дыры.
Скользнул на колени
Платок нашейный,
И вонзились
Острия локтей - в острия колен.
В фонаре
Чахлый чадит огарок.
Дилижанс - корабль,
Дилижанс - корабль.
Лес
Ломится в окна.
Скоро рассвет.
Если не хочешь муку
Принять - спи, сосед!
23 июля 1916
"Искательница приключений..."
Искательница приключений,
Искатель подвигов - опять
Нам волей роковых стечений
Друг друга суждено узнать.
Но между нами - океан,
И весь твой лондонский туман,
И розы свадебного пира,
И доблестный британский лев,
И пятой заповеди гнев, -
И эта ветреная лира!
Мне и тогда на земле
Не было места!
Мне и тогда на земле
Всюду был дом.
А Вас ждала прелестная невеста
В поместье родовом.
По ночам, в дилижансе, -
И за бокалом Асти,
Я слагала Вам стансы
О прекрасной страсти.
Гнал веттурино,
Пиньи клонились: Salve![27]
Звали меня - Коринной,
Вас - Освальдом.
24 июля 1916
ДАНИИЛ
1. "Села я на подоконник, ноги свесив..."
Села я на подоконник, ноги свесив.
Он тогда спросил тихонечко: Кто здесь?
- Это я пришла. - Зачем? - Сама не знаю.
- Время позднее, дитя, а ты не спишь.
Я луну увидела на небе,
Я луну увидела и луч.
Упирался он в твое окошко, -
Оттого, должно быть, я пришла...
О, зачем тебя назвали Даниилом?
Все мне снится, что тебя терзают львы!
26 июля 1916
2. "Наездницы, развалины, псалмы..."
Наездницы, развалины, псалмы,
И вереском поросшие холмы,
И наши кони смирные бок о бок,
И подбородка львиная черта,
И пасторской одежды чернота,
И синий взгляд, пронзителен и робок.
Ты к умирающему едешь в дом,
Сопровождаю я тебя верхом.
(Я девочка, - с тебя никто не спросит!)
Поет рожок меж сосенных стволов...
- Что означает, толкователь снов,
Твоих кудрей довременная проседь?
Озерная блеснула синева,
И мельница взметнула рукава,
И, отвернув куда-то взгляд горячий,
Он говорит про бедную вдову...
Что надобно любить Иегову...
И что не надо плакать мне - как плачу...
Запахло яблонями и дымком,
- Мы к умирающему едем в дом,
Он говорит, что в мире все нам снится...
Что волосы мои сейчас как шлем...
Что все пройдет... Молчу - и надо всем
Улыбка Даниила-тайновидца.
26 июля 1916
3. "В полнолунье кони фыркали..."
В полнолунье кони фыркали,
К девушкам ходил цыган.
В полнолунье в красной кирке
Сам собою заиграл орган.
По лугу металась паства
С воплями: Конец земли!
Утром молодого пастора
У органа - мертвого нашли.
На его лице серебряном
Были слезы. Целый день
Притекали данью щедрой
Розы из окрестных деревень.
А когда покойник прибыл
В мирный дом своих отцов -
Рыжая девчонка Библию
Запалила с четырех концов.
28 июля 1916
"Не моя печаль, не моя забота..."
Не моя печаль, не моя забота,
Как взойдет посев,
То не я хочу, то огромный кто-то:
И ангел и лев.
Стерегу в глазах молодых - истому,
Черноту и жар.
Так от сердца к сердцу, от дома к дому
Вздымаю пожар.
Разметались кудри, разорван ворот...
Пустота! Полет!
Облака плывут, и горящий город
Подо мной плывет.
2 августа 1916
"И взглянул, как в первые раза..."
И взглянул, как в первые раза
Не глядят.
Черные глаза глотнули взгляд.
Вскинула ресницы и стою.
- Что, - светла? -
Не скажу, что выпита до тла.
Все до капли поглотил зрачок.
И стою.
И течет твоя душа в мою.
7 августа 1916
"Бог согнулся от заботы..."
Бог согнулся от заботы
И затих.
Вот и улыбнулся, вот и
Много ангелов святых
С лучезарными телами
Сотворил.
Есть с огромными крылами,
А бывают и без крыл.
Оттого и плачу много,
Оттого -
Что взлюбила больше Бога
Милых ангелов его.
15 августа 1916
"Чтоб дойти до уст и ложа..."
Чтоб дойти до уст и ложа -
Мимо страшной церкви Божьей
Мне идти.
Мимо свадебных карет,
Похоронных дрог.
Ангельский запрет положен
На его порог.
Так, в ночи ночей безлунных,
Мимо сторожей чугунных:
Зорких врат -
К двери светлой и певучей
Через ладанную тучу
Тороплюсь,
Как торопится от века
Мимо Бога - к человеку
Человек.
15 августа 1916
"Я тебя отвоюю у всех земель, у всех небес..."
Я тебя отвоюю у всех земель, у всех небес,
Оттого что лес - моя колыбель, и могила - лес,
Оттого что я на земле стою - лишь одной ногой,
Оттого что я тебе спою - как никто другой.
Я тебя отвоюю у всех времен, у всех ночей,
У всех золотых знамен, у всех мечей,
Я ключи закину и псов прогоню с крыльца -
Оттого что в земной ночи я вернее пса.
Я тебя отвоюю у всех других - у той, одной,
Ты не будешь ничей жених, я - ничьей женой,
И в последнем споре возьму тебя - замолчи! -
У того, с которым Иаков стоял в ночи.
Но пока тебе не скрещу на груди персты -
О проклятие! - у тебя остаешься - ты:
Два крыла твои, нацеленные в эфир, -
Оттого что мир - твоя колыбель, и могила - мир!
15 августа 1916
"И поплыл себе - Моисей в корзине..."
И поплыл себе - Моисей в корзине! -
Через белый свет.
Кто же думает о каком-то сыне
В восемнадцать лет!
С юной матерью из чужого края
Ты покончил счет,
Не узнав, какая тебе, какая
Красота растет.
Раззолоченной роковой актрисе -
Не до тех речей!
А той самой ночи - уже пять тысяч
И пятьсот ночей.
И не знаешь ты, и никто не знает,
- Бог один за всех! -
По каким сейчас площадям гуляет
Твой прекрасный грех!
26 август 1916
"На завитки ресниц..."
На завитки ресниц
Невинных и наглых,
На золотой загар
И на крупный рот, -
На весь этот страстный,
Мальчишеский, краткий век
Загляделся один человек
Ночью, в трамвае.
Ночь - черна,
И глаза ребенка - черны,
Но глаза человека - черней.
- Ах! - схватить его, крикнуть:
- Идем! Ты мой!
Кровь - моя течет в твоих темных жилах.
Целовать ты будешь и петь,
Как никто на свете!
Насмерть
Женщины залюбят тебя!
И шептать над ним, унося его на руках
по большому лесу,
По большому свету,
Все шептать над ним это странное слово: - Сын!
29 августа 1916
"Соперница, а я к тебе приду..."
Соперница, а я к тебе приду
Когда-нибудь, такою ночью лунной,
Когда лягушки воют на пруду
И женщины от жалости безумны.
И, умиляясь на биенье век
И на ревнивые твои ресницы,
Скажу тебе, что я - не человек,
А только сон, который только снится.
И я скажу: - Утешь меня, утешь,
Мне кто-то в сердце забивает гвозди!
И я скажу тебе, что ветер - свеж,
Что горячи - над головою - звезды...
8 сентября 1916
"И другу на руку легло..."
И другу нa руку легло
Крылатки тонкое крыло.
Что я поистине крылата,
Ты понял, спутник по беде!
Но, ах, не справиться тебе
С моею нежностью проклятой!
И, благодарный за тепло,
Целуешь тонкое крыло.
А ветер гасит огоньки
И треплет пестрые палатки,
А ветер от твоей руки
Отводит крылышко крылатки...
И дышит: душу не губи!
Крылатых женщин не люби!
21 сентября 1916

Примечания
1
"В тот момент, как я собирался подняться по лестнице, какая-то женщина в запахнутом плаще живо схватила меня за руку и поцеловала ее". Прокеш-Остен. "Мои отношения с герцогом Рейхштадтским" (фр.).
2
Никогда (нем.).
3
Барышня Эльза (нем.).
4
Любимый мальчик (нем.).
5
"Так можно отправляться, господин?" (нем.).
6
Тихая улица (нем.).
7
"В сумерках" Поля Шабаса (фр.).
8
"Ибо все лишь сон, о моя сестра!" (фр.).
9
"Мое сердце в тяжелых оковах,
Которыми ты его опутал.
Клянусь жизнью,
Что ни у кого нет цепей тяжелей" (нем.).
10
Вечно движущееся (лат.).
11
Сплошь фантазия (лат.).
12
Красное и голубое (фр.).
13
Воспоминание о Тиволи (итал.).
14
Отдать жизнь за правду (лат.).
15
Барышня (нем.).
16
"Встречи господина де Брео" Ренье (фр.).
17
Прощай навеки (лат.).
18
"Ваш черед, маркиз, извольте!" (фр.).
19
Рыцарь (фр.).
20
О, я больше не могу, я задыхаюсь! (фр.).
21
Белой розы (модные в то время духи).
22
Родина (нем.).
23
Тайный советник Гете (нем.).
24
Швабские ворота (нем.).
25
Искусство любви (лат.).
26
Искусство любви (лат.).
27
Привет! (итал.).

СТИХОТВОРЕНИЯ 1916-1920 гг
"Так, от века здесь, на земле, до века..."
Так, от века здесь, на земле, до века,
И опять, и вновь
Суждено невинному человеку -
Воровать любовь.
По камням гадать, оступаться в лужи
............................................
Сторожа часами - чужого мужа,
Не свою жену.
Счастье впроголодь? у закона в пасти!
Без свечей, печей...
О несчастное городское счастье
Воровских ночей!
У чужих ворот - не идут ли следом? -
Поцелуи красть...
- Так растет себе под дождем и снегом
Воровская страсть...
29 сентября 1916
"И не плача зря..."
И не плача зря
Об отце и матери - встать, и с Богом
По большим дорогам
В ночь - без собаки и фонаря.
Воровская у ночи пасть:
Стыд поглотит и с Богом тебя разлучит.
А зато научит
Петь и, в глаза улыбаясь, красть.
И кого-то звать
Длинным свистом, на перекрестках черных,
И чужих покорных
Жен под деревьями целовать.
Наливается поле льдом,
Или колосом - все по дорогам - чудно!
Только в сказке - блудный
Сын возвращается в отчий дом.
10 октября 1916
ЕВРЕЯМ
Кто не топтал тебя - и кто не плавил,
О купина неопалимых роз!
Единое, что на земле оставил
Незыблемого по себе Христос:
Израиль! Приближается второе
Владычество твое. За все гроши
Вы кровью заплатили нам: Герои!
Предатели! - Пророки! - Торгаши!
В любом из вас, - хоть в том, что при огарке
Считает золотые в узелке -
Христос слышнее говорит, чем в Марке,
Матфее, Иоанне и Луке.
По всей земле - от края и до края -
Распятие и снятие с креста
С последним из сынов твоих, Израиль,
Воистину мы погребем Христа!
13 октября 1916
"Целую червонные листья и сонные рты..."
Целую червонные листья и сонные рты,
Летящие листья и спящие рты.
- Я в мире иной не искала корысти. -
Спите, спящие рты,
Летите, летящие листья!
17 октября 1916
"Погоди, дружок..."
Погоди, дружок!
Не довольно ли нам камень городской толочь?
Зайдем в погребок,
Скоротаем ночь.
Там таким - приют,
Там целуются и пьют, вино и слезы льют,
Там песни поют,
Пить и есть дают.
Там в печи - дрова,
Там тихонечко гуляет в смуглых пальцах нож.
Там и я права,
Там и ты хорош.
Там одна - темней
Темной ночи, и никто-то не подсядет к ней.
Ох, взгляд у ней!
Ох, голос у ней!
22 октября 1916
"Кабы нас с тобой да судьба свела..."
Кабы нас с тобой да судьба свела -
Ох, веселые пошли бы по земле дела!
Не один бы нам поклонился град,
Ох мой родный, мой природный, мой безродный брат!
Как последний сгас на мосту фонарь -
Я кабацкая царица, ты кабацкий царь.
Присягай, народ, моему царю!
Присягай его царице, - всех собой дарю!
Кабы нас с тобой да судьба свела,
Поработали бы царские на нас колокола!
Поднялся бы звон по Москве-реке
О прекрасной самозванке и ее дружке.
Нагулявшись, наплясавшись на шальном пиру,
Покачались бы мы, братец, на ночном ветру...
И пылила бы дороженька - бела, бела, -
Кабы нас с тобой - да судьба свела!
25 октября 1916
"Каждый день все кажется мне: суббота..."
Каждый день все кажется мне: суббота!
Зазвонят колокола, ты войдешь.
Богородица из золотого киота
Улыбнется, как ты хорош.
Что ни ночь, то чудится мне: под камнем
Я, и камень сей на сердце - как длань.
И не встану я, пока не скажешь, пока мне
Не прикажешь: Девица, встань!
8 ноября 1916
"Словно ветер над нивой, словно..."
Словно ветер над нивой, словно
Первый колокол - это имя.
О, как нежно в ночи любовной
Призывать Элоима!
Элоим! Элоим! В мире
Полночь, и ветры стихли.
К невесте идет жених.
Благослови
На дело любви
Сирот своих!
Мы песчинок морских бесследней,
Мы бесследней огня и дыма.
Но как можно в ночи последней
Призывать Элоима!
11 ноября 1916
"Счастие или грусть..."
Счастие или грусть -
Ничего не знать наизусть,
В пышной тальме катать бобровой,
Сердце Пушкина теребить в руках,
И прослыть в веках -
Длиннобровой,
Ни к кому не суровой -
Гончаровой.
Сон или смертный грех -
Быть как шелк, как пух, как мех,
И, не слыша стиха литого,
Процветать себе без морщин на лбу.
Если грустно - кусать губу
И потом, в гробу,
Вспоминать - Ланского.
11 ноября 1916
"Через снега, снега..."
Через снега, снега -
Слышишь голос, звучавший еще в Эдеме?
Это твой слуга
С тобой говорит, Господин мой - Время.
Черных твоих коней
Слышу топот.
Нет у тебя верней
Слуги - и понятливей ученицы.
Рву за цветком цветок,
И целует, целует мой рот поющий.
- О бытие! Глоток
Горячего грога на сон грядущий!
15 ноября 1916
"По дорогам, от мороза звонким..."
По дорогам, от мороза звонким,
С царственным серебряным ребенком
Прохожу. Всё - снег, всё - смерть, всё - сон.
На кустах серебряные стрелы.
Было у меня когда-то тело,
Было имя, - но не все ли - дым?
Голос был, горячий и глубокий...
Говорят, что тот голубоокий,
Горностаевый ребенок - мой.
И никто не видит по дороге,
Что давным-давно уж я во гробе
Досмотрела свой огромный сон.
15 ноября 1916
"Рок приходит не с грохотом и громом..."
Рок приходит не с грохотом и громом,
А так: падает снег,
Лампы горят. К дому
Подошел человек.
Длинной искрой звонок вспыхнул.
Взошел, вскинул глаза.
В доме совсем тихо.
И горят образа.
16 ноября 1916
"Я ли красному как жар киоту..."
Я ли красному как жар киоту
Не молилась до седьмого поту?
Гость субботний, унеси мою заботу,
Уведи меня с собой в свою субботу.
Я ли в день святого Воскресенья
Поутру не украшала сени?
Нету для души моей спасенья,
Нету за субботой воскресенья!
Я ль свечей не извожу по сотням?
Третью полночь воет в подворотне
Пес захожий. Коли душу отнял -
Отними и тело, гость субботний!
21 ноября 1916
"Ты, мерящий меня по дням..."
Ты, мерящий меня по дням,
Со мною, жаркой и бездомной,
По распаленным площадям -
Шатался - под луной огромной?
И в зачумленном кабаке,
Под визг неистового вальса,
Ломал ли в пьяном кулаке
Мои пронзительные пальцы?
Каким я голосом во сне
Шепчу - слыхал? - О, дым и пепел! -
Что можешь знать ты обо мне,
Раз ты со мной не спал и нe пил?
7 декабря 1916
"Я бы хотела жить с Вами..."
...Я бы хотела жить с Вами
В маленьком городе,
Где вечные сумерки
И вечные колокола.
И в маленькой деревенской гостинице -
Тонкий звон
Старинных часов - как капельки времени.
И иногда, по вечерам, из какой-нибудь мансарды -
Флейта,
И сам флейтист в окне.
И большие тюльпаны на окнах.
И может быть, Вы бы даже меня любили...
Посреди комнаты - огромная изразцовая печка,
На каждом изразце - картинка:
Роза - сердце - корабль. -
А в единственном окне -
Снег, снег, снег.
Вы бы лежали - каким я Вас люблю: ленивый,
Равнодушный, беспечный.
Изредка резкий треск
Спички.
Папироса горит и гаснет,
И долго-долго дрожит на ее краю
Серым коротким столбиком - пепел.
Вам даже лень его стряхивать -
И вся папироса летит в огонь.
10 декабря 1916
"По ночам все комнаты черны..."
По ночам все комнаты черны,
Каждый голос темен. По ночам
Все красавицы земной страны
Одинаково - невинно - неверны.
И ведут друг с другом разговоры
По ночам красавицы и воры.
Мимо дома своего пойдешь -
И не тот уж дом твой по ночам!
И сосед твой - странно-непохож,
И за каждою спиною - нож.
И шатаются в бессильном гневе
Черные огромные деревья.
Ох, узка подземная кровать
По ночам, по черным, по ночам!
Ох, боюсь, что буду я вставать,
И шептать, и в губы целовать...
- Помолитесь, дорогие дети,
За меня в час первый и в час третий.
17 декабря 1916
"По ночам все комнаты черны..."
Так, одним из легких вечеров,
Без принятия Святых Даров,
- Не хлебнув из доброго ковша! -
Отлетит к тебе моя душа.
Красною причастной теплотой
Целый мир мне был горячий твой.
Мне ль дары твои вкушать из рук
Раззолоченных, неверных слуг?
Ртам и розам - разве помнит счет
Взгляд <бессонный> мой и грустный рот?
- Радостна, невинна и тепла
Благодать твоя в меня текла.
Так, тихонько отведя потир,
Отлетит моя душа в эфир -
Чтоб вечерней славе облаков
Причастил ее вечерний ковш.
1 января 1917
"Мне ль, которой ничего не надо..."
Мне ль, которой ничего не надо,
Кроме жаркого чужого взгляда,
Да янтарной кисти винограда, -
Мне ль, заласканной до тла и всласть,
Жаловаться на тебя, о страсть!
Все же в час как леденеет твердь
Я мечтаю о тебе, о смерть,
О твоей прохладной благодати -
Как мечтает о своей кровати
Человек, уставший от объятий.
1 января 1917
"День идет..."
День идет.
Гасит огни.
Где-то взревел за рекою гудок фабричный.
Первый
Колокол бьет.
Ох!
Бог, прости меня за него, за нее,
за всех!
8 января 1917
"Мировое началось во мгле кочевье..."
Мировое началось во мгле кочевье:
Это бродят по ночной земле - деревья,
Это бродят золотым вином - грозди,
Это странствуют из дома в дом - звезды,
Это реки начинают путь - вспять!
И мне хочется к тебе на грудь - спать.
14 января 1917
"Только закрою горячие веки..."
Только закрою горячие веки -
Райские розы, райские реки...
Где-то далече,
Как в забытьи,
Нежные речи
Райской змеи.
И узнаю,
Грустная Ева,
Царское древо
В круглом раю.
20 января 1917
"Милые спутники, делившие с нами ночлег..."
Милые спутники, делившие с нами ночлег!
Версты, и версты, и версты, и черствый хлеб...
Рокот цыганских телег,
Вспять убегающих рек -
Рокот...
Ах, на цыганской, на райской, на ранней заре
Помните жаркое ржанье и степь в серебре?
Синий дымок на горе,
И о цыганском царе -
Песню...
В черную полночь, под пологом древних ветвей,
Мы вам дарили прекрасных - как ночь - сыновей,
Нищих - как ночь - сыновей...
И рокотал соловей -
Славу...
Не удержали вас, спутники чудной поры,
Нищие неги и нищие наши пиры.
Жарко пылали костры,
Падали к нам на ковры -
Звезды...
29 января 1917
"У камина, у камина..."
У камина, у камина
Ночи коротаю.
Все качаю и качаю
Маленького сына.
Лучше бы тебе по Нилу
Плыть, дитя, в корзине!
Позабыл отец твой милый
О прекрасном сыне.
Царский сон оберегая,
Затекли колена.
Ночь была... И ночь другая
Ей пришла на смену.
Так Агарь в своей пустыне
Шепчет Измаилу:
"Позабыл отец твой милый
О прекрасном сыне!"
Дорастешь, царек сердечный,
До отцовской славы,
И поймешь: недолговечны
Царские забавы!
И другая, в час унылый
Скажет у камина:
"Позабыл отец твой милый
О прекрасном сыне!"
2 февраля 1917. Сретение
"Август - астры..."
Август - астры,
Август - звезды,
Август - грозди
Винограда и рябины
Ржавой - август!
Полновесным, благосклонным
Яблоком своим имперским,
Как дитя, играешь, август.
Как ладонью, гладишь сердце
Именем своим имперским:
Август! - Сердце!
Месяц поздних поцелуев,
Поздних роз и молний поздних!
Ливней звездных
Август! - Месяц
Ливней звездных!
7 февраля 1917
ДОН-ЖУАН
1. "На заре морозной..."
На заре морозной
Под шестой березой
За углом у церкви
Ждите, Дон-Жуан!
Но, увы, клянусь вам
Женихом и жизнью,
Что в моей отчизне
Негде целовать!
Нет у нас фонтанов,
И замерз колодец,
А у богородиц -
Строгие глаза.
И чтобы не слышать
Пустяков - красоткам,
Есть у нас презвонкий
Колокольный звон.
Так вот и жила бы,
Да боюсь - состарюсь,
Да и вам, красавец,
Край мой не к лицу.
Ах, в дохе медвежьей
И узнать вас трудно,
Если бы не губы
Ваши, Дон-Жуан!
19 февраля 1917

2. "Долго на заре туманной..."
Долго на заре туманной
Плакала метель.
Уложили Дон-Жуана
В снежную постель.
Ни гремучего фонтана,
Ни горячих звезд...
На груди у Дон-Жуана
Православный крест.
Чтобы ночь тебе светлее
Вечная - была,
Я тебе севильский веер,
Черный, принесла.
Чтобы видел ты воочью
Женскую красу,
Я тебе сегодня ночью
Сердце принесу.
А пока - спокойно спите!..
Из далеких стран
Вы пришли ко мне. Ваш список -
Полон, Дон-Жуан!
19 февраля 1917
3. "После стольких роз, городов и тостов..."
После стольких роз, городов и тостов -
Ах, ужель не лень
Вам любить меня? Вы - почти что остов,
Я - почти что тень.
И зачем мне знать, что к небесным силам
Вам взывать пришлось?
И зачем мне знать, что пахнyло - Нилом
От моих волос?
Нет, уж лучше я расскажу Вам сказку:
Был тогда - январь.
Кто-то бросил розу. Монах под маской
Проносил фонарь.
Чей-то пьяный голос молил и злился
У соборных стен.
В этот самый час Дон-Жуан Кастильский
Повстречал - Кармен.
22 февраля 1917
4. "Ровно - полночь..."
Ровно - полночь.
Луна - как ястреб.
- Что - глядишь?
- Так - гляжу!
- Нравлюсь? - Нет.
- Узнаешь? - Быть может.
- Дон-Жуан я.
- А я - Кармен.
22 февраля 1917
5. "И была у Дон-Жуана - шпага..."
И была у Дон-Жуана - шпага,
И была у Дон-Жуана - Донна Анна.
Вот и все, что люди мне сказали
О прекрасном, о несчастном Дон-Жуане.
Но сегодня я была умна:
Ровно в полночь вышла на дорогу,
Кто-то шел со мною в ногу,
Называя имена.
И белел в тумане посох странный...
- Не было у Дон-Жуана - Донны Анны!
14 мая 1917
6. "И падает шелковый пояс..."
И падает шелковый пояс
К ногам его - райской змеей...
А мне говорят - успокоюсь